Культурное наследие: защита и беззащитность

Культурное наследие – наше национальное богатство. Крупнейшее противоречие в охране памятников старины в Эстонии состоит в настоящее время в отсутствии баланса между интересом общества в сохранении общего культурного наследия и интересами собственника, пишет генеральный директор Департамента охраны памятников старины Сийм Райе.

Охрана памятников старины противоречива по своей сути. Ей приходится одновременно заниматься объективными – физически присутствующими во времени и пространстве – категориями, пользованием и распоряжением собственностью, и субъективными – вопросами национального самосознания, восприятия и ценностей. У многих граждан прямое соприкосновение с этой деятельностью вызывает замешательство либо раздражение. В то же время культурное наследие – именно то, что мы представляем зарубежным гостям в подтверждение своего продолжительного значимого бытия, чем мы больше всего гордимся. Одно из определений культурного наследия – «национальное достояние», то есть все материальные и духовные ценности, созданные данным народом на данной земле.

Если считать культурной «всю ту и только ту деятельность, которая создает и распространяет смыслы, то культурными окажутся все те и только те явления, которые можно истолковать и понять» * , то культурное наследие можно считать именно такой, наиболее наполненной смыслом, частью созданного на протяжении времени. Иными словами, культурное наследие – не то, что мы хотим передать будущим поколениям, а все полученные нами в наследство культурные ценности. Очень важно помнить, что мы не имеем права проводить ревизии и пытаться решать, что, по нашему мнению, «оценят» потомки.

Культурное наследие – это стратегический ресурс, источник нового творчества, самосознания, чувства принадлежности месту, многообразия. Мы должны научиться пользоваться им лучше, чем прежде, и не только с целью знания истории, но и для создания ценностей будущего, в том числе экономической добавочной стоимости.

От кого охраняем?

Когда говорят «охрана памятников», сразу возникает вопрос – охрана от чего или от кого? Красиво прозвучало бы «охрана от забвения» или «охрана национального достояния и самосознания». Но в повседневной практике это охрана значимых объектов от человека, от его действий и даже бездействия. В современном мире мы, к сожалению, вынуждены заниматься в основном проблемами, возникающими в результате человеческих действий и отношений. Эффект от действия на наследие природных сил относительно слабый – сокрушающая рука времени действует намного мягче, чем человек. Самый стереотипный для охраны памятников старины пример – древнегреческие руины – дошли до нас именно потому, что человеческая деятельность в них была запрещена.

Культурное наследие по своей сути является общим – уже один его временной масштаб, охватывающий многие поколения, говорит о том, что оно не может принадлежать кому-то одному. Современный владелец мызы – в отношении возраста здания мызы явление временное, современный собственник здания риги точно не построил его сам. Выполняемые сегодня на объектах работы и изменения нужно продумывать с точки зрения большего количества аспектов, чем только интересы современного собственника Столь свойственное людям желание оставить после себя след, по крайней мере в случае памятников, не должно осуществляться ценой уничтожения предыдущих культурных слоев. Старинная народная мудрость – семь раз отмерь, один раз отрежь – всегда уместна при охране памятников старины. Но мы в настоящее время возложили основные обязанности по обслуживанию и сохранению памятников на плечи собственников. Это создает ситуацию, когда активное обслуживание наследия является обязанностью меньшинства, в то время как на пассивное наслаждение имеют право все.

Можно ли защитить культуру законодательно?

В 2016 году исполнилось 350 лет с момента, когда король Швеции Карл XI, насколько известно, впервые издал закон об охране исторических (связанных с самим королем) монументов (см. перевод закона в конце статьи). История Европы знает и более ранние законы, но из действовавших в Эстонии этот – первый. Закон 1666 года содержит довольно полный список того, что считали ценным правители столетия назад, и это невероятно современный подход – своей и значимой считалась вся сохраненная к настоящему моменту история, а не только связанная с королевской династией или Швецией.

Действующий сегодня Закон об охране памятников старины  определяет, что мы считаем ценностью в современной Эстонской Республике:  «Статья 2. Понятие памятника: Памятником является недвижимая или движимая вещь, или ее часть, или комплекс вещей, или целостная группа строений, находящиеся под охраной государства и имеющие историческую, археологическую, этнографическую, градостроительную, архитектурную, художественную, научную, религиозную или иную культурную ценность, в силу чего они в порядке, установленном настоящим Законом, признаны памятником. Помимо того, номенклатуру объектов культурного наследия определяет и Закон о вывозе, экспорте и ввозе культурных ценностей ; объекты, на основании Закона о музеях  причисленные к музейным экспонатам, очевидно, тоже имеют высокую культурную ценность.

Однако всем специальным законам у нас предшествует Основной закон, в преамбуле которого сказано: «Народ Эстонии, выражая непоколебимую веру и твердую волю укреплять и развивать государство, /…/ которое призвано обеспечить сохранность эстонской нации, языка и культуры на века /…/». То есть может показаться, что у нас есть все, от первых абзацев Конституции до специфических законов, регулирующих трансграничную торговлю. Почему же ухудшается состояние памятников, особенно памятников зодчества?

Большинство законов имеет реактивный характер: законодатель пытается регулировать последствия сложившейся или изменившейся реальной ситуации. Кроме того, в сфере охраны памятников старины есть темы, требующие либо внесения поправок в существующий закон, либо разработки совершенно нового закона. Например, это темы, связанные с археологическими находками и поиском с применением поискового снаряжения, или с последними изменениями в Законе о строительстве и Законе о планировании.

Однако прежде всего Закону об охране памятников старины следовало бы заниматься проактивным определением понятия ценностей – ясно выразить, что мы будем считать национальным достоянием и как будем его сохранять.

Так много или мало?

На сегодня в Эстонии имеется 26 600 охраняемых государством памятников культуры, половину из которых представляют памятники искусства и пятую часть, немногим более 5200, – вызывающие максимальный отклик памятники зодчества, составляющие всего 0,7% числа внесенных в строительный регистр строений.  Если вернуться к тому, что памятники / культурное наследие – смысловая составляющая естества человека, то меньше процента кажется мало.

Источник: Kultuurimälestiste riiklik register: register.muinas.ee

Если всем известные руины (sic!) Пальмиры в Сирии , по первичным оценкам, и после военных действий на 80% сохранили хорошее состояние, то в Эстонии более 25% процентов памятников зодчества находятся в плохом или аварийном состоянии. Только закон или интерес общественности их, к сожалению, не защитят. И это в то время, когда мы признаем, что еще никогда за всю историю наше государство и народ не были столь богаты. Молча наблюдаем, а некоторые, кажется, и довольны. Плохое состояние четверти памятников имеет свои причины. Значит, вопрос заключается в приоритетах: считаем ли мы наследие важным? Современные проблемы, вызванные нами же за последние 25 лет, по преимуществу обусловлены отсутствием обслуживания и эксплуатации.

Крупнейшая проблема и упомянутая противоречивость существа охраны памятников заключается в несбалансированности общественного интереса в сохранении общего культурного наследия и заинтересованности собственника в росте стоимости имущества. Миф о том, что реставрация стоит дорого, правдив только в той части, что подготовительные работы (исследования, особые условия с точки зрения охраны памятников, детальное проектирование), а также надзор и связанные со всем этим затраты времени делают ее дороже нового строительства. Неправда, что традиционные приемы работы или материалы дороже принятых сейчас в строительстве, но миф выгоден – строительным компаниям. Однако в целом сравнивать между собой новую постройку и отреставрированный памятник бессмысленно: в действительности они не составляют альтернативы друг другу. Тем более что строительство каждого нового квадратного метра не избавляет нас от вопроса, что делать с имеющимся ценным имуществом?

Государство устанавливает правовые сужения для охраны памятников в интересах общественности, но в настоящее время никак их не компенсирует. Мы можем дружелюбно увещевать, можем строго предписывать, но факт состоит в том, что наслаждение общественности культурным наследием должны оплачивать немногочисленные собственники, не все из которых могут эксплуатировать свое имущество в целях хозяйственной деятельности или наслаждаться ростом ее рыночной стоимости в той мере, которая компенсирует необходимые инвестиции. Необходимы закон и материальная поддержка, которые будут мотивировать собственников и дадут государству возможность компенсировать им титанические усилия, необходимые для сохранения наследия. Мы внесли предложение в будущем разделить с собственниками расходы на исследования и надзор для реставрации памятников. Это потребует, при современных объемах, примерно 2 миллиона евро дополнительных расходов в год.

Принципы нового Закона о защите памятников старины:

• Компенсация деятельности, делающей реставрацию дороже стандартного строительства: исследований и охранного надзора.
• Гибкость: подход на основании вида памятника и конкретного случая. Как можно меньше и насколько нужно больше ограничений, то есть выставление государством особых условий.
• Обязательное консультирование новых собственников либо по истечении 10 лет с последних работ.
• Консолидация деятельности институтов памяти – учреждений охраны памятников и музеев – в области сохранения наследия (в т.ч. информирование), улучшение ее координации.

Помимо вопросов, непосредственно связанных со строениями и их владельцами, требуют решения и вопросы, связанные с наиболее древней историей Эстонии – вопросы археологии. Иногда принимающий невероятный масштаб интерес к истории, заставляющий сотни людей искать в полях клады времен царя Гороха – по всей видимости, помимо интереса к прошлому и увлечения, объясняется и экономическими интересами. И все же обладающие культурной ценностью находки не должны становиться источником постоянного дохода таких кладоискателей. Организации, занимающиеся охраной памятников, не заинтересованы в том, чтобы все эти клады были извлечены из-под земли: археологические памятники лучше всего сохраняются именно там, где лежат сейчас, то есть под землей.

Пока, а мы уже проходили этот путь, в Эстонии узаконен поиск с помощью поисковых средств, мы должны быть способны содержать систему, активно работающую с кладоискателями и находками. Чтобы ценные в культурном отношении находки, по закону автоматически принадлежащие государству, все же попадали в руки государства. В значении закона здесь нужно заниматься охраной раскопок, разрешениями на поиск и отчетностью, а также надзором.

Поддержка государства

Существует множество экономических теорий и политических идеологий, занимающихся формированием и финансированием общественных интересов. Среди них есть гласящие, что государству следует компенсировать часть общественных интересов, которую человек создает сверх удовлетворения своих потребностей. Некоторые считают, что компенсировать это не нужно, поскольку каждый собственник получает выгоду и от общественных интересов, так что велик риск чрезмерного субсидирования. Нередки и такие случаи, когда владелец памятника в ответ на то, что его обязывают реставрировать памятник, предлагает государству его выкупить: если он для вас настолько ценен, купите и делайте с ним все, что хотите. Кончено, особого смысла в таких эмоциональных высказываниях нет, но вопрос о роли государства в финансировании работ все же требует ответа.

В настоящее время у Департамента охраны памятников старины есть, так сказать, два кошелька для финансовой поддержки сохранения памятников. Во-первых, это дотации из госбюджета, предназначенные всем собственникам памятников. Объем этих средств в 2016 году составил 675 000 евро, в 2015 году – 650 000 евро. Таких сумм явно недостаточно, чтобы привести что-нибудь в порядок. Размер суммы определяется скорее уровнем крайней необходимости – аварийными работами на объекте с действительно серьезной угрозой уничтожения памятника. В 2016 году прошли конкурс в общей сложности 97 проектов. Общая сумма по ходатайствам составила 3,13 миллиона евро. Дотирование частных владельцев явно оживляет охранную и строительную деятельность: на каждый евро дотации собственники дополнительно инвестируют 1,4 евро (согласно отчетам по дотационным проектам, представленным в MKA). Большая сумма дотации автоматически повлечет за собой больший социально-экономический эффект в строительно-реставрационном секторе, а также в виде рабочих мест, предусматривающих высокую квалификацию.

Вторая схема поддержки нацелена на узкую часть культурного наследия – программу по сакральным зданиям (2013–2018) и поддерживает проекты реставрации на сумму 660 000 евро в год плюс еще немного на консервацию находящихся в храмах произведений искусства. В 2016 году было подано в общей сложности 150 ходатайств на сумму 3,27 миллиона евро; получили дотацию 47 проектов по 20 сакральным зданиям. Каждый евро дотации приносит 22 евроцента дополнительного финансирования, и в этом случае следует заметить, что без государственной поддержки большая часть работ осталась бы не выполненной. Программа по сакральным зданиям проходит уже давно, и в целом можно постановить на том, что состояние церквей и часовен стабильно удовлетворительное. При этом состояние некоторых из них очень хорошее, а у других остается аварийным. Если обобщить, то находящиеся в эксплуатации сакральные здания пригодны к эксплуатации. Однако в ближайшие годы прогнозируются проблемы с церковными зданиями, которые активно выводятся из эксплуатации, общины которых сокращаются. Если в общем для памятников можно найти и новых пользователей, и новых собственников, то в отношении и канонических, и физических свойств (размера и т.п.) этих зданий поиск новой функции ограничен. В сравнении с обычными зданиями гражданского назначения добавляется еще религиозная категория, требующая крайне деликатного отношения.

В дополнение к дотациям, выделяемым из госбюджета через Департамент охраны памятников старины, собственники памятников могут получить и дотации из т.н. «зонтичных» средств Рийгикогу и различных структурных программ ЕС. Таким образом через программу LEADER, региональные программы повышения конкурентоспособности, а также программу поддержки мызных школ Европейской экономической зоны (включая Норвегию) получили дотации многие здания и проекты. Правда, достойно сожаления то, что при долгосрочном планировании европейских денег культурное наследие отдельным приоритетом не является, и в связи с этим наши возможности направлять европейские деньги на приведение в порядок памятников ограничены по сравнению, например, с латвийскими и литовскими коллегами.

«Мое» или «наше»

То же воздействие, как и потребность в деньгах, оказывают и противоречия в убеждениях. У нас есть как коллективное, так и быстро развившееся личное, очень сильное чувство собственности. Оно исходит из Конституции (собственность священна и неприкосновенна), из приватизации, его отголоски заметны даже при продаже предприятий скандинавским инвесторам. «Мое, моя, мой» – распространенные в наших разговорах местоимения.  Даже в общении с деятелями церкви можно услышать «моя церковь, сам знаю, что делаю». Понятно, что владельцем памятника не оказываются случайно. Для владельцев памятники имеют свою привлекательность и ценность, из-за которой их и приобретают, и у покупателя должно иметься представление о том, как это наследие обогатит его личность и жизнь. Так что если имеет право голоса посторонний и этот посторонний – чиновник, чье указание является не рекомендательным, а обязательным, можно незаметно для себя нарушить покой человека. Хотя у нас пока нет, так сказать, серийных реставраторов, в большинстве случаев их участие ограничивается одним объектом, область совпадения интересов собственника и инспектора охраны памятников предсказуема. Новый закон здесь не нужен либо нужен до той степени, чтобы обязательным началом каждого реставрационного проекта стала не подача на согласование строительного проекта, а трехчасовая консультация.

Ключевыми вопросами, однако, являются взаимное доверие – и снова бюджет. Чтобы узнать, кому можно доверять, надо ему сначала довериться. Инспекторы и советники по охране памятников культуры за год соприкасаются с десятками памятников и реставрационных работ. Для уникальных проблем не существует единых универсальных решений, и в случае каждого памятника нужно отдельно взвешивать ценности и условия их сохранения. Такое частое соприкосновение все же дает известные преимущества, опыт и способствует решению не известных доселе проблем и проблем с собственниками. Упомянутый бюджетный вопрос, однако, представляет собой простой вопрос зарплаты: компетенция и мотивация чиновников, принимающих решения по культурному наследию, должны быть обеспечены конкурентоспособной зарплатой. А уже потом можно приступать к административной реорганизации и разработке публичных услуг.

Третья крупная проблема – качество работ. Проще всего сказать, что во всем этом охрана памятников виновата сама – ограничения слишком жесткие. Но если бы они не были таковыми, то вовсе не имели бы смысла. Последний год принес много вызывающих фрустрацию примеров того, как не состоящие под охраной, но все же ценные в культурном отношении здания пошли на слом именно под девизом «но это же не памятник». Отсутствие законодательного ограничения воспринимается как вседозволенность, так что и уничтожить – нормально. Уничтожение культурного наследия необратимо, но все же не все ценности должны находиться под охраной государства. Закон о планировании позволяет местному самоуправлению защитить здания и его требования к окружающей среде, в том числе на уровне планировок. И возвращаясь к качеству работ: основательная предварительная работа, исследования и тщательный содержательный надзор в большинстве случаев обеспечивают нужный результат и гордость собственника за этот памятник. То есть, компенсируя законодательные сужения, мы сможем параллельно заняться ликвидацией других коренных проблем и обеспечим качество.

Культурное наследие, особенно здания, выдерживает неблагоприятную деятельность одного поколения, но не двух. Без изменения тенденции разрушающаяся четверть зданий скоро станет половиной. Чтобы наш регистр культурных ценностей не состоял, подобно Пальмире, из одних руин, чтобы он был настоящим собранием народного достояния, источником гордости владельцев и сильного чувства причастности месту, мы должны инвестировать в развитие наследия (просьба не путать с девелопментом недвижимости) и оставлять место для гибких и взвешенных решений, согласующих интересы собственника с возможностями. Хранение общего наследия похоже не на гардероб, куда можно сдать пиджак на ответственное хранение, а скорее на детский сад, где сообща с помощью сегодняшних дел несут ответственность за будущее.

Резюме: теория и практика

Многие авторы считают охрану памятников в XXI веке дисциплиной риторической, социальным конструктом, относящимся к теме национального самосознания. Ведь мы храним и охраняем то, что считаем своим. Неважно, на личном, семейном, общинном, национальном или региональном уровне. «Чье наследство?» – вопрос, не чуждый и для нас. Оценка монументального искусства советских времен или охрана архитектуры второй половины XX века – темы, находящиеся сейчас в разработке. Не говоря уже о том, слишком много усадебной архитектуры среди наших памятников или нет. Если из 5200 памятников зодчества примерно 2400 относятся к мызам (в т.ч. 283 главных здания) и всего 28 – к жилым ригам, какое самосознание это формирует и несет?

С другой стороны, существует наука о сохранении памятников, которая постоянно, через единственный государственный орган, занимается установлением ограничений и управленческой практикой. Тысячный порядок количества согласований строительных проектов, планировок и особых охранных условий в год – все это взвешенные решения, в результате которых ценности и принципы воплощаются в реальность. Около 900 разрешений на работы над памятниками более-менее отражают то, на скольких памятниках вообще ведутся активные реставрационные и консервационные работы. От качества решений зависит сохранность наследия. Разумеется, эти решения субъективны: все зависит от человека и ситуации. Задача охраны памятников – в каждом единичной случае обеспечить качество проекта и связанных с ним переговоров – должны быть рассмотрены все аргументы, и относящиеся к охране памятников, и социально-экономические.

Охрану памятников расценивают как противопоставление современности и даже ее отрицание, что, конечно, совершенно неверно. Архитектор Рем Коолхаас в своем эссе «Консервация набирает силу» (Preservation is overtaking us) в результате элегантного хода мысли приходит к выводу, что охрана памятников – не что иное как порождение современности, побочный продукт века просвещения и промышленной революции. До Французской революции никто особо не задавался вопросом, надо ли сохранять и что именно. Во-первых, это зависело, например, от решения самодержца, а во-вторых, создание нового не было столь массовым. Второй вывод, к которую пришел Коолхаас, состоит в том, что охрана памятников, помимо прочего, защищает нас от преобладающей в современной архитектуре посредственности. Учитывая, что монотонность – новая тенденция, основанная на глобальных трендах, следует с ним согласиться: охрана памятников способствует поддержанию многообразия архитектурной среды. Новые наслоения, особенно в городских сообществах, должны оставлять пространство для прежних слоев, чтобы сохранялось человеческое измерение города и лучшие образцы человеческой деятельности.

Большая часть повседневной работы сотрудников охраны памятников культуры и сегодня состоит из согласования нового и старого, прежнего и создаваемого сейчас. Это задача, требующая творческих способностей и тренированного чутья. Попытки согласовать разные века обычно заканчиваются невыразительным результатом. Венецианская хартия, описывающая все базовые принципы консервации,  четко гласит: пусть все новое будет новым, а старое – старым. Реставрация должна заканчиваться там, где начинаются догадки. Так что в случае новых построек и пристроек лучше давайте приветствовать современный архитектурный язык и избегать имитаций и копирования. Однако этот принцип время от времени вызывает всплеск эмоций именно в общинах, поскольку все привыкли к облику исторической среды. Помимо пригодности среды, в процессе принятия решений всегда следует оговаривать и темы диалога нового и старого, их контраст, доминирование.

Департамент охраны памятников культуры часто обвиняют в желании создать музейную обстановку. Это совершенно неуместное заявление для тех, кто знаком с обеими сферами деятельности. Принципиальная разница между памятниками культуры и музейными объектами состоит в том, что памятник находится в эксплуатации. Строения лучше сохраняются именно тогда, когда ими активно пользуются. Поиск новых функций для исторических зданий – отдельная область консультирования, в которой мы стараемся добиться того, чтобы собственник привлек нас к участию. Наблюдая и консультируя тысячи проектов в год, все же набираешь некоторый опыт. А для наилучшего применения этого опыта крайне необходимо осовременить законодательство и мотивировать собственников.

Сийм Райе
генеральный директор Департамента охраны памятников старины

Приложение 1. Закон Карла XI, 1666 год.

Манифест и указ Его Королевского Высочества о старых памятниках и древностях

Мы, Карл, Божией милостью король и наследный князь шведов, готов и вендов, великий герцог Финляндии, герцог Сконский, Эстляндский, Лифляндский, Карельский, Бременский, Верденский, Штеттинский, Померанский, Кассубенский и Венденский, князь Рюгенский, владетель Ингерманландии и Висмара; а также пфальцграф Рейнский в Баварии, герцог Юлихский, Клевский и Бергский, и прочая, и прочая, и прочая… сообщаем, что поскольку мы с большим недовольством слышали, как обращаются не только с исконными древностями, руинами и останками, которые остались от доблестных деяний прежних шведских и готских королей и других их благородных мужей и подданных с языческих времен [и] которых раньше по всему нашему государству, как в больших городищах, крепостях и каменных грудах, как на столбах и других камнях с руническими письменами, так и в их могилах и родовых захоронениях порядочно оставалось, с такой нерадивостью и непозволительным своеволием, что они каждый день все больше повреждаются и уничтожаются; а и памятники, которые короли, королевы и князья, а также другие знатные рыцари и священники оставили в наших христианских церквях в свою честь и память, совершенно разрушаются, и которые другие осознанно забирают и повреждают, что следует осуждать еще больше и не дозволять, поскольку подобные памятники следует ценить в числе тех вещей, которые свободны сами по себе и от закона и защищены от всей дурной славы и осквернения [и] достопамятно служат славе наших предков и всему нашему государству; должны с особой заботой, которую нам надлежит проявить со всем правом своих предков, королей Швеции, а также чтобы публично выразить свое недовольство тем, что мы ощущаем при подобном вышеописанном беспорядке, так и для того, чтобы отныне защищать и предохранять все подобные вещи от дальнейшего недозволительного обращения, правильным и необходимым приказать всем нашим верным подданным, которые каким-то образом могут касаться этого, настоящим и силой нашего публичного манифеста, во-первых, чтобы никто, кто бы он ни был, не позволил себе, начиная с сегодняшнего дня, разрушение или уничтожение городищ, мыз, каменных крепостей, замков или груд камней, которые еще могут сохраняться тут и там, невзирая на то, какими бы незначительными не были их руины, или каким-либо другим способом порчу столбов или камней, на которых могут быть нанесены рунические письмена, а оставил бы их нетронутыми на своем настоящем старом месте, также и всех больших рукотворных земляных холмов и родовых захоронений, где многие короли и другие знатные люди устроили свои могилы и места упокоения, поскольку мы все подобные старые памятники, которые находятся где-нибудь на нашей и казенной земле, [будь то наша] собственная или [крестьянская] обложенная податью земля, которые еще принадлежат нам или принадлежали ранее и теперь каким-либо образом отняты, от всех самовольных причинений ущерба, даже если бы это и была бы только наша частная собственность, полностью освобождаем и берем под свою королевскую защиту; надеясь в остальном на наших верных подданных среди рыцарства и дворянства, если какие-либо подобные древности находятся на их исконных дворянских землях, что они согласно нашей воле, важности дела и их собственной чести также будут печься об их сохранности. Тогда мы приказываем еще, чтобы ни у кого, из высокого или низкого рода, духовного лица или мирянина, к какому бы сословию или должности он бы ни принадлежал, не было права или власти грабить или разорять усыпальницы князей или других знатных людей, которые еще могут сохраняться в заброшенных либо еще стоящих церквях и монастырях, еще менее того превращать их в свои собственные могилы или каким-либо иным способом причинять какой-либо вред их старому и правильному владению; поскольку мы при этом хотим, чтобы всем церквям и монастырям, а также их предметам, средствам, украшениям стен и окон, росписям или всевозможному убранству, которое может содержать что-либо памятное, также всем могилам и местам захоронения умерших и усопших в церквях или на погостах был бы обеспечен такой уход, покой и защита, которые подобают по христианскому закону, обычаю и традиции, так, чтобы в итоге все вещи, которые на взгляд очень малы либо могут подтвердить или увековечить какое-либо историческое деяние, человека, место или род, были бы взяты под тщательное внимание и заботу, и не будет никому дозволено ни малейшую из них портить или уничтожать; И если кто-то соизволит что-либо совершить против этого и нарушить наш приказ, хотим мы, чтобы он не только понес наказание за нарушение нашего приказа и самовольное использование [этих вещей], а попал бы в нашу высочайшую немилость; И если кто-то до этого эти вещи, о которых мы в этом Нашем манифесте упоминаем, злоупотребил, испортил или причинил им ущерб, то мы должным образом приказываем, что все подобное следует надлежащим образом и независимо от личности привести в порядок и вернуть в прежнее состояние. Вследствие чего мы приказываем не только нашему Стокгольмскому верховному наместнику, генерал-губернаторам, губернаторам, владетелям земель, наместникам, бургомистрам и городским магистратам, наместникам, ленсманам, владельцам четверти и шестой доли сохи, чтобы они с усердием и серьезно следили бы за соблюдением этого Нашего манифеста; а также и архиепископу, епископам, суперинтендантам, пробстам и пасторам во всем нашем государстве, чтобы каждый в своем месте все это объявил бы, а также следил бы за теми вещами, которые в их епископствах, пробствах и приходах имеются и которые соответствуют приведенному выше, с этой целью мы приказываем всем, кто что-либо знает об этих вещах или у кого случайно имеются старые публикации, книги, письма, монеты или печати, чтобы они сообщили об этом своим пасторам или нашим наместникам, чтобы Мы могли через них сообщить об этом, [и] они позаботились бы это огласить. Этим должны все, а особенно те, кто относится к делу, послушно руководствоваться. Более того, Мы позволили утвердить этот [манифест] нашей королевской печатью и подписью нашей высокоуважаемой дорогой госпожи матери, а также других Наших и Нашего государства попечителей и правителей.

Издано в Стокгольме 28 ноября 1666 г. от Р.Х.

Хедвиг Элеонора.
Севедх Баат,
вместо риксдротса

Густафф Банер,
вместо риксмаршала

Густаф Отто Стенбок,
риксадмирал

Магнус Габриэль Делагарди
риксканцлер

Густавус Сооп
вместо государственного налогового магистра

* Рейн Рауд, «Mis on kultuur?» («Что такое культура?»), Eesti Keele Sihtasutus, издательство Таллиннского университета, Таллинн, 2013 г.

Cписок использованной литературы:

INTERNATIONAL CHARTER FOR THE CONSERVATION AND RESTORATION OF MONUMENTS AND SITES (THE VENICE CHARTER 1964) (1964). International Council on Monuments and Sites. Venice. ‒ http://www.icomos.org/charters/venice_e.pdf (PDF)

KOOLHAAS, R. (2014). Preservation is overtaking us. With a supplement by Jorge Otero-Pailos. Columbia Books on Architecture and the City

https://www.arch.columbia.edu/books/reader/6-preservation-is-overtaking-us

KULTUURIVÄÄRTUSTE VÄLJAVEO, EKSPORDI JA SISSEVEO SEADUS. RT I 2008,03, 24. ‒ https://www.riigiteataja.ee/akt/12909799

MUINSUSKAITSE SEADUS. RT I, 23.03.2015, 128. ‒ https://www.riigiteataja.ee/akt/MuKS

MUUSEUMISEADUS. RT I, 10.07.2013, 1. ‒ https://www.riigiteataja.ee/akt/110072013001RAUD, R. (2013). Mis on kultuur?, Eesti Keele Sihtasutus. Tallinn: Tallinna Ülikooli kirjastus.

Kuningliku Majesteedi plakat ja käsk vanade mälestusmärkide ja muinsuste kohta (1666). Karl XI 1666. aasta seadus